Аннотация

В современном обществе депрессию принято считать негативным явлением, болезнью, которую следует предотвращать или лечить. Однако многие героини сказок и легенд, на которых основана европейская культура, абсолютно осознанно обрекают себя на временное поражение, на муки ада, на обратимую смерть. В своей книге Симона Мацлиах-Ханох предлагает взглянуть на депрессию как на процесс, обладающий важным лечебным потенциалом, как на спасительное лекарство для загнанной в тупик души. Герои сказок и легенд подсказывают нам пути выхода из, казалось бы, безвыходных положений, учат мудрому отношению к боли и страданию.

Содержание

• Пролог
• Жила-была девочка
• К кому обращаются сказки обратимой смерти
• Часть Первая: Белоснежка (Кровавая Белоснежка)
• Введение: Красное–черное–белое
• Все начинается с дома
• Зеркальце на стене
• Проглотить Белоснежку
• Тревожный лес
• Избушка
• Подарки
• Белоснежка открывает дверь
• Яблоко смерти, яблоко бессмертия
• В объятьях смерти, навстречу жизни
• Смерть Белоснежки
• Возвращение анимуса
• Эпилог ужасов
• Часть Вторая: Красная Шапочка
• Введение. Несколько слов, прежде чем нырнем в волчье брюхо
• Дорога туда
• Мама и красная девочка
• Бабушка
• Встреча с Серым Волком
• Цветы Персефоны
• Диалог со смертью. Шах и мат
• Дорога назад
• Их Величество Сон
• Высвобождение
• Каравай
• Эпилог
• Часть Третья: Спящие Красавицы
• Талия
• «Солнце, Луна и Талия»
• Женственность, скрученная в нить
• Проклятие
• Ситтукан
• Сладострастная чувственность в Храме Смерти
• Рассказ девятого констебля
• Ножны и кинжал
• Матриархальна я аптека
• Секс как жизненная сила
• Вернуть себе взгляд, определяющий сущность
• Способность творить: способность к созиданию
• Целебные силы Матушки-Земли
• Эпилог: Дети Света и Тени
• Примечания

Пролог

В один из вечеров третьего месяца безоблачной беременности у меня началось кровотечение. Я сидела на унитазе и плакала. Позвала своего тогда еще будущего мужа, добралась до машины - и в больницу: до нее было несколько минут езды. Худая врач с русским лицом такого же оттенка, как и ее бледно-зеленый операционный костюм, выглядела, будто ее только что разбудили, и была настолько вялой и безразличной, я бы сказала, даже отрешенной, что у меня закралось подозрение, не укололась ли она. Грубо покопавшись во мне наконечником устаревшего УЗИ, врач сообщила, что не видит никакой беременности. Получалось, что я все выдумала. Наверное, мой растерянный вид вызвал в ней жалость, и, смягчившись, она добавила, что аппаратура эта старая и что мне стоит подождать до утра, когда откроют кабинет с новым УЗИ и сделают более подробное обследование.

- Жаль, - еле коснувшись моей руки, заметила она.

Я лежала на больничной кровати. Одним этажом выше прямо надо мной рождались дети; матери кормили, кружили по коридору, как и положено после родов, на широко расставленных ногах и крови- ли в толстые прокладки. Я уже больше не кровила - моя маленькая уже не существующая беременность больше не кровила.

Утром молоденькая, лет двадцати, техник обследовала меня на новом УЗИ.

- Это mis*, - громко бросила она стоявшему возле моей головы врачу.

Я выползла из кабинета; трусы в пятнах свернувшейся крови, живот вымазан прозрачным гелем. Вытираюсь. Все. Я больше не беременна. И что же мне теперь делать?

Все старались делать вид, что ничего не случилось.

- Это ведь не то, чтобы ты действительно потеряла ребенка, - сказала мне моя лучшая подруга, и у меня не хватило духу ей возразить.

А на самом деле я чувствовала, что, да, потеряла ребенка, но говорить об этом мне нельзя. Всю свою жизнь я пыталась исправить неисправимое, спасти безнадежное тем, что переключалась на что-то новое и замечательное - этакое чудодейственное лекарство, которое я сама для себя же и придумывала. Лекарство достаточно длительного действия, чтобы, очнувшись, я вспоминала о пережитой боли как о чем-то мимолетном и незначительном. Так было и после выкидыша. Прошло два дня, мы ехали в машине. Дорога эта из Тель-Авива в Иерусалим всегда потрясающе красива.

- Давай все поправим, - предложила я своему другу, не сводя глаз с дороги, - давай, поженимся.

В тот же вечер я позвонила нашим самым близким друзьям и сообщила, что у меня есть два известия: одно грустное и одно радостное. Я уже больше не беременна, и я выхожу замуж.

Мы погрузились в подготовку к свадьбе и делали все, о чем мечтали: подобрали чудесный свадебный наряд; накатали несколько сот километров в поисках особых сыров, хорошего вина и свежего домашнего хлеба, который будет доставлен еще теплым прямо к праздничному столу. И все это время я не радовалась так, как думала, что должна радоваться. А потому сердилась на себя, даже начала подозревать, что, возможно, недостаточно люблю своего будущего мужа, и придиралась к нему из-за любой мелочи, объясняя, как это важно не упустить ни одной детали. И мы ничего не упускали; все, конечно, было отлично. Все, кроме одного: ничто меня по-настоящему не радовало, и я пришла к выводу, что у меня явно есть какой-то дефект; что я не способна любить. Я продолжала готовиться к свадьбе, злясь на себя за то, что не свечусь от счастья.