Аннотация

Есть так много способов стареть! Старение может внушать страх потери и недееспособности, смерти близких. Однако есть люди, вызывающие желание стареть. Их не щадило время, но для них старение означает продолжение жизненного приключения. Кажется, что они сохраняют утраченное внешнее богатство в виде богатства внутреннего мира и даже открывают новые грани свободы. Достигнув черты, смогут ли они, потеряв все, не потерять при этом себя? Что, если бы старость стала для них возможностью научиться лучше любить себя и друг друга? Автор имеет большой опыт клинической работы в области психоанализа и психотерапии пожилых людей, который она передает посредством супервизий и семинаров.
Она ждала свой преклонный возраст, чтобы иметь возможность со знанием дела подчеркнуть богатство старости и восстановить ее благородство.

Даниэль Кинодо (1934-2015) - психоаналитик из Женевы, занимавшаяся частной практикой, одна из основателей Швейцарского общества психоанализа, член Международной психоаналитической ассоциации. Являлась консультантом университетских учреждений психиатрии и гериатрии в Женеве. Кроме публикуемой в настоящем издании книги «Старение как открытие», Д. Кинодо является также автором книг «Головокружение между тревогой и удовольствием» (1994) и «Слова, которые трогают. Психоаналитик учится говорить» (2002). Участвовала в работе над руководством «Психиатрия пожилого возраста» (1999). Д. Кинодо награждена премией Сакердоти в Риме в 1989 году и премией по психологии в Париже в 1995 году.

---

Содержание

Предисловие научного редактора
Благодарности
Пролог
Глава 1. Реконструкция своей внутренней истории
Глава 2. Секунда вечности
Глава 3. Работа памяти
Глава 4. Возрастная периодизация жизни
Глава 5. Страх смерти
Глава 6. Что скрывается за истощением в пожилом возрасте?
Глава 7. Потерять всё, не потеряв себя
Глава 8. Богатство старости
Глава 9. «Тесные врата»
Глава 10. Психоаналитическая психотерапия пожилых людей
Глава 11. Психоанализ пожилых людей
Глава 12. Быть психоаналитиком и стареть
Глава 13. Бабушки и дедушки и разница поколений
Глава 14. Синяя нота и открытие любви
Литература

---

Отрывок из книги

Секунда вечности

Восприятие течения времени

У всех есть внутреннее восприятие течения времени. У пожилых людей это представление служит декорацией к их процессу старения. Между тем я заметила, что люди, стареющие активно, имеют иное представление о времени, нежели те, кто стареет пассивно.

В основе пассивного старения лежит представление о монотонности времени, создающее иллюзию, что будущее может быть отодвинуто настолько далеко, что оно сольется с бесконечностью: бесконечностью бесконечного времени. Эта иллюзия поддерживает пассивность, которая, в свою очередь, усиливает иллюзию. Ощущение бесконечности времени превосходно передал Т. Манн в романе «Волшебная гора» (1924). На первый взгляд, в находящемся в горах санатории ничего не происходит, поддерживается тихая однообразная атмосфера, чтобы неизлечимо больные забыли, что их жизнь движется к смерти. Гора кажется волшебной, потому что для больных она превращает тот краткосрочный период, который им осталось прожить, в иллюзию бесконечного времени. У людей, стареющих пассивно, создается впечатление, что внешняя реальность формирует монотонность и делает их пассивными. Они не осознают того, что лично участвуют в устройстве своей собственной жизни.

Активное старение, напротив, предполагает представление о времени, как ограниченном продолжительностью нашей жизни с ее началом, развитием и концом: время имеет ограниченную форму, в которую встроен настоящий момент, проживаемый интенсивно, в постоянной трансформации. Это представление о времени позволяет прожить моменты, которые я называю «секундами вечности», обращаясь к стихотворению Ж. Превера (1947): «Тысячи и тысячи лет / Не может быть достаточно / Чтобы сказать / Маленькая секунда вечности / Где ты меня поцеловала / Где я тебя поцеловал / Однажды утром в зимнем свете / В парке Монсури в Париже / В Париже на земле / на планете Земля».

Мне нравится это выражение, которое объединяет измеримое хронологическое время — секунды — и иное неизмеримое время — вечность, — которое не поддается хронологии и существующим способам измерения. При этом речь идет не об объединении бесконечно малого промежутка времени с бесконечно долгим и не о слиянии интервала времени длительностью, равной одной секунде, с интервалом времени настолько длинным, что он не имел бы конца. Стало быть, это не бесконечное время. Речь идет об объединении двух качественно различных реальностей с очевидно несовместимыми свойствами, одна из которых имеет порядок измеримого хронологического времени, тогда как другая — вечность — ускользает от наших стандартных характеристик и временных измерений.

Проживание секунды вечности

Мы приобретаем опыт восприятия секунды вечности, когда проживаем напряженные моменты, в которых испытываем чувство доступа к другому временному измерению, сохраняя при этом осознание себя женщиной или мужчиной, чья жизнь ограничена вполне реальной продолжительностью. Потрясение, испытанное от красоты, любви, молчания, великой боли, решающего выбора, конфронтации с бесконечно большим или бесконечно малым, а также иные осмысления — все эти переживания позволяют нам почувствовать не бесконечное хронологическое время, а время другого качества, которое протекает нелинейно. В эти острые моменты время кажется остановленным, позволяя прочувствовать красочность жизни и ее нескончаемые случайности.

Таким образом, мы затрагиваем понятие вечности, а не бесконечности. Их различие фундаментально: бесконечность — это хронологическое время, простирающееся бесконечно, тогда как вечность ускользает от хронологического времени, это время иной природы.

Ловить на лету секунды вечности

Некоторые пожилые пациенты стремятся экспериментировать, фантазируя о вечности, отрицая бесконечность. Они хотели бы, чтобы им помогли взглянуть на события своей жизни сверху. Я вспоминаю, например, о пожилом мужчине, который выбывал из реанимационного отделения после сердечного приступа: из окна он увидел небольшой уголок озера и сказал мне, очень растроганно: «Посмотрите, это так красиво, лодка проплывает мимо!». Он нуждался в том, чтобы я сопроводила его в его восприятии, чтобы он мог почувствовать глубину переживаемого им опыта: запечатлеть немного красоты, превосходящей время, но не отрицающей его.

Прекрасную иллюстрацию способности улавливать секунды вечности я нашла в личном «Дневнике» Э. Хиллесум, написанном во время Второй мировой войны (Hillesum, 1981). Сначала в Амстердаме, а затем в концентрационном лагере эта еврейская женщина знала, что не переживет депортации. Все злодеяния, которым она подверглась, не мешали ей ни любоваться закатом, ни замечать проявления доброты в постороннем человеке. Для нее это были секунды вечности, которые позволили ей не впасть в отчаяние, а продолжать верить в то, что жизнь стоит того, чтобы ее прожить. Ее позиция не была тем, что психоаналитики называют манией и что соответствует патологическому ощущению грандиозного всемогущества, маскирующемуся за отрицанием депрессии и чувства бессилия. Отношение Э. Хиллесум было созидательным, позволившим ей осмелиться фантазировать о новом измерении, даже находясь в безвыходной ситуации.

Когда человек испытывает нестерпимую физическую боль, полагаю, что, в каком бы возрасте он ни был, ему трудно распознать секунды вечности и быть к ним чувствительным. Я нахожу примечательным, что Э. Хиллесум была способна на это вопреки тому океану страданий, в который она была погружена. В своем «Дневнике» она демонстрирует еще более замечательную способность: ей удается не только не позволить трагическим событиям гасить искры радости, но и интегрировать их в свою историю и, переплетая со светлыми эпизодами, целостно строить свою жизнь. Это совпадает с высказыванием И. Д. Ялома: «То, что погружено во мрак ночи, вечно» (Yalom, 2005, р. 186). Таким образом, первый шаг, который предстоит сделать — это насколько возможно избежать трагедий и ночной тьмы. Именно поэтому огромная заслуга людей, осуществляющих уход за тяжелобольными и оказывающих паллиативную помощь, состоит в том, что они помогают пациентам, желающим выстроить свою внутреннюю историю до конца.

Как представить время, которое является не только хронологическим?
Представления, которые держат нас взаперти

Когда мы пытаемся понять наш способ восприятия времени, мы не всегда осознаем, что являемся жертвами традиционных шаблонов, в плену которых остается наше воображение, и что нашему мышлению нужны новые пространства, чтобы освободиться от бессознательных привычек. Открывая для себя несвойственные нам представления о времени, мы создаем свои собственные. Так, читая роман «Ла Дезирад» Ж.-Ф. Денио, я осознала свою убежденность в идее линейного движения во времени, направленного вперед, в будущее и оставляющего прошлое позади (Deniau, 1990). Мое бессознательное представление было настолько сильным, что оно было частью моего мировосприятия, и я не могла представить никакой возможной альтернативы этой очевидности. Ж.-Ф. Денио повествует об одном южноамериканском племени, представители которого ощущают себя неподвижными в настоящем: это время движется, приближаясь сзади. Когда время обгоняет их, они могут смотреть на прошлое перед собой, потому что это то прошлое, которое они знают. Они не знают будущего, не видят его за собой, потому что оно пока еще за их спиной. Они обнаруживают его, когда оно достигает их и становится настоящим, а затем прошлым. В этом представлении человек не создает взаимосвязи со временем: время выступает как внешняя реальность. Это представление, чуждое моей внутренней системе взглядов, позволило мне играть с воображаемым, дистанцируясь от своей собственной точки зрения.

Иногда очень трудно осмелиться представить себе возможности, выходящие за рамки нашей повседневной жизни, и наши мечты остаются очень бедными по сравнению с тем богатством, на которое мы могли бы претендовать. Так, однажды мой друг поделился со мной своим ощущением обладания неожиданным богатством, рассказав мне следующую историю:

«Каждое утро я встречал в саду свою подругу, молодую и очаровательную гусеницу, и спрашивал: „Маленькая гусеница, о чем ты мечтаешь?" — „Я мечтаю о том дне, когда вырасту и стану большой и очень сильной гусеницей. Тогда я смогу забраться на верхушку рододендрона, листья которого я так люблю грызть!" Однажды утром, когда я тщетно пытался ее найти, над моей головой порхала великолепная бабочка: „Это я, маленькая гусеница, посмотри, во что я превратилась! Я вижу весь сад, я летаю! Не могу представить, что у меня не было другой мечты, кроме как стать большой гусеницей!"».

Этот друг говорил мне о своей свободе использовать возможности, находящиеся за пределами нашего воображения. Он хотел отыскать те двери, которые открываются на протяжении нашей жизни и позволяют нам заглянуть в другие измерения.

Свобода фантазировать и наслаждаться секундами вечности особенно ценна для пожилых людей. Если мы послушаем, как они реконструируют свою внутреннюю историю, мы поймем, что им нравится вспоминать секунды вечности и рассказывать нам о них. Однако они часто не признают их таковыми, тем более что эти моменты иногда связаны с болезненными переживаниями. Но даже в этом случае это драгоценные мгновенья, позволяющие пожилым людям получить опыт отрыва от событийного линейного времени и прожить свою жизнь во всей ее полноте, почувствовав себя целостной личностью. Иногда именно окружающие должны идентифицировать эти переживания в речи пожилых людей, чтобы они смогли извлечь из них пользу: им нередко нужно, чтобы другие узнали о них для того, чтобы они сами смогли почувствовать их вкус. Но разговоры пожилых людей часто кажутся незначительными для окружающих, перегруженных тысячами дел и вопросов. Это требует большой чуткости: оставить в стороне свой личную жизнь и осознать глубину чувств, о которых нам рассказывают пожилые люди, а также те реакции, которые они в них вызывают.

У грани вообразимого

Мне трудно подобрать примеры, иллюстрирующие пусть даже мимолетный опыт отрыва от панорамы протекания хронологического времени и проживания секунды вечности. Более того, чтобы представить время, недостаточно отдельных образов, необходимы дополняющие друг друга примеры. В любом случае те образы, которые мы находим, почти всегда объединяют в себе пространство и время, потому что пространство необходимо нам для визуализации времени. Например, мы можем взять образ парада:

Представьте, что вы — участник парада. Вы видите своих непосредственных соседей, тех, кто находится прямо впереди, сразу позади и рядом с вами; вы видите то, что происходит вокруг вас, но не имеете представления о параде в целом, о том, что происходит спереди и сзади. Для этого требуется посмотреть с вершины холма или с вертолета.

Однако, оставаясь участником парада, мы можем вообразить взлет и увидеть в едином восприятии, объемно то, что разворачивается в хронологической последовательности. Нам не нужно конкретизировать этот опыт, чтобы пережить его: мы можем оставаться в хронологическом времени и одновременно проживать другое измерение времени.

Жизнь без конца или жизнь с концом?

Восприятие течения психоанализа

Представления пациентов о течении своего психоанализа зачастую символизируют течение их жизни. Действительно, размышляя об окончании психотерапии, многие пациенты испытывают два противоречивых, трудно объединяемых между собой желания. С одной стороны, им хотелось бы, чтобы анализ никогда не заканчивался, имел бесконечную продолжительность; более того, неосознанно некоторые стремятся пропустить последний сеанс перед расставанием, чтобы вести себя так, как будто последнего сеанса не было и испытывать иллюзию бесконечности (например: пропустить сеанс, остаться наедине с собой или замаскировать чувство пустоты). Но, с другой стороны, мысль об анализе, который никогда не закончится, кажется им невыносимой, потому что она исключает понятие прогресса: ничто больше не имело бы значения, зачем говорить что-то сегодня, если у тебя есть вся жизнь, чтобы сказать это?

Отношение этих пациентов к своему психоанализу фактически иллюстрирует их отношение к жизни в целом. Они считают, что бесконечность угнетает и что соль жизни заключена в ее ограниченности. Один пациент говорил мне: «Анализ, который не закончился бы, был бы раем...» Потом резко: «Но рай без конца, какой ужас!». С таким же успехом он мог бы сказать: «Жизнь без конца, какой ужас!». Даже рай стал бы сомнительным, если бы его представили как хронологическую бесконечность. Этот пациент вспоминал свои детские мечты, когда спросил себя: «Чем я мог бы заниматься в раю все это время?» — и он со страхом представил себя сидящим на облаке и бесконечно играющим на арфе. Рай может казаться желанным лишь с точки зрения вечности.

Старение активно: смерть присутствует, но скуки нет

В процессе старения, при котором пожилой человек активно стремится ощутить собственную историю во всей ее полноте, он образно смотрит вниз с вершины холма, воспринимая единым взглядом свою внутреннюю историю, пройденный путь, сосредоточенный в текущем моменте. Он близок к секунде вечности, не упуская из виду существующую реальность. И тогда он начинает осознавать, что его время жизни подходит к концу. Он чувствует, что прошел долгий путь и близок к выходу: это может сильно беспокоить. Действительно, когда мы думаем о путешествии в целом, его конец очевиден, и мы тревожимся о приближающейся смерти. Однако это чувство тревоги имеет и положительный аспект: наличие конца до того, как он наступит, придает форму самому путешествию и объем каждому событию, его составляющему: конец присутствует, но скука отсутствует.

Иллюзия бесконечного времени: она стирает смерть, но порождает скуку

Представление бесконечного времени также вызывает беспокойство, даже если оно в отличие от предыдущего, кажется, отгоняет тревогу смерти. Действительно, устранение обзора собственной истории, казалось бы, дает очевидную выгоду: оно позволяет избежать восприятия того, что продолжительность жизни вписана в ограниченное время, что она имеет начало, развитие и, следовательно, движется к концу — в сущности, что оно имеет форму. Это случается, когда участник парада смотрит только на то, что видит вокруг себя. Он воспринимает только текущий момент вне внутренней связи с остальной частью путешествия, как будто этот текущий момент заполнил весь промежуток времени.

Однако такое представление бесконечного времени, которое иллюзорно ослабляет тревогу смерти, влечет за собой серьезный недостаток: отодвигая конец, оно одновременно лишает значимости каждый прожитый момент. Оно влечет за собой скуку, потому что эфемерность жизни помогает придать ей свою ценность. Кроме того, скука часто является проявлением скрытой формы депрессии, даже тогда, когда ее отрицают. Это замаскированная форма, которую принимает депрессия, чтобы вернуться в жизнь тех, кто подсознательно хотел ее избежать.

Некоторые пожилые люди жалуются на то, что им скучно жить и что они зациклены на монотонном повторении одних и тех же действий, не осознавая, что это повторение представляет собой защитный механизм, к которому они бессознательно прибегают, чтобы замаскировать свою тревогу перед лицом смерти. Они часто не решаются обратиться за помощью, потому что, не осознавая глубинных причин своего дискомфорта, не совсем понимают, как им можно помочь. Тем не менее в какой-то мере они хотели бы активно стареть и находить смысл в своей внутренней истории. Окружающие или медперсонал должны услышать, как их страх смерти бессознательно скрывается за их поверхностными жалобами, которые на самом деле выражают несостоятельность защитных механизмов, которые они создали, чтобы замаскировать свою тревогу.

Некоторые пожилые люди используют особый бессознательный способ для замораживания развития своей истории: они прибегают к пустой болтовне. Бесконечно рассказывая об одних и тех же эпизодах из прошлого, не связывая их с настоящим и будущим, они могут создавать иллюзию стремления реконструировать свою внутреннюю историю; но бессознательно они скорее пытаются защитить себя от страха смерти. Человек, который бессвязно болтает, неосознанно цепляется за застывший момент прошлого, как бы не теряя его, одновременно препятствует его развитию, поскольку не связывает его с настоящим. Он не строит свою внутреннюю жизненную историю, он ее замораживает.